Если бы я могла путешествовать по времени, то я бы обязательно взяла большую дубину и пошла бы бить морды.

Просто так, для душевного равновесия. Влетала бы в какие-то исторические события, как грозная первобытная женщина, и наводила бы беспорядок. А после - угрожающе испарялась в настоящее.

Потом наверняка бы шла в библиотеку и проверяла, занесли ли Женщину с Дубиной из Будущего в исторические источники. Перелистывала бы страницы тяжелых фолиантов, водя пальчиком по строкам. В какой-то момент я бы наткнулась на свое грозное изображение (наверняка оно бы мне не понравилось), удовлетворенно хмыкнула и ушла бы домой. С чувством выполненного долга.

Отточив мастерство, можно было бы брать заказы и остаивать честь обиженных женщин прошлого. Своей специализацией я бы выбрала период с 1692 по 1693. Там вот уж точно грозная женщина не помешала бы.

*нарисовать как я с дубиной и диким взглядом бегаю вокруг костров, и все злодеи от меня улепетывают. А сзади женщины с пумпонами*

Кто бы знал, но при правильной комбинации просроченной ветчины и майонеза для суши вполне себе можно вырастить в желудке Чужого. Судя по звукам он вот-вот появится на свет.

Я честно пыталась утопить его в кофе, но по-моему мои попытки возымели обратный эффект. Урчание никуда не делось, а вместо этого стало еще и влазить в разговоры. Даже в мысли - и то просочилось. Все теперь подчиненно симфонии, от которой хочется стыдливо спрятаться в углу.

А я всего-то решила готовить себе еду… У меня была исключительно благородная цель взращенная на экономии денег и заботе о собственном здоровье. Возможно, именно так и появился первый Чужой, просто никто нам про это не рассказал.

Путешествуя на космическом корабле рано или поздно надоедат питаться исключительно заботливо приготовленным тюбиками и пакетиками. Обязательно психанешь. Обхватишь собственные бочки, заметишь прыщ под скафандром… Все мы знаем как это бывает. Оттолкнувшись от кресла, с хмурым видом начнешь дрейфовать в невесомости в сторону кухни.

-Бахну я пожалуй котлетку… - Подумаешь ты, заглядывая в сверхтехнологичный космический холодильник. - Ну или бутер себе сделаю какой с колбасой.

Разумеется, про то что каждый уважающий себя косманавт имеет доступ к колбасе и котлетам вам тоже никто не скажет. На самом то деле они там только это и делают - возят бабушкины ссобойки туда-сюда и смотрят в элюминаторы. Стратегические собранные капсулы с заботливо приготовленной едой с давних пор используются в качестве приманки для разумных рас.

Любая уважающая себя миссия на Марс обязательно имеет закатки на борту.
Путь от Луны до Земли устлан маленькими баночками с жареной курочкой и маринованными огурцами.
Вокруг Венеры циркулирует горячий супчик в гермитично запечатанных кастрюльках.

Человечество едва ли способно предложить что-то большее.

Поэтому искушение на борту крайне велико. Намазав хлеб щедрым слоем майонеза и выложив на него дополнительный тонкий слой ветчины, вгрызешься в самодельный бутерброд. Мир на несколько мгновений озарится яркими красками - вот она земная жизнь. Заныкаешься в дальний отсек корабля, поближе к выходу, от осуждающих взглядов. Но ровно спустя тридцать минут, услышишь первый характерный звук.

Ну а дальше мы все это видели - несварение обернется настоящей катастрофой и всех сожрут. Потому что майонез был просроченный и бабушка, собиравшая ссобойку, на самом деле была рецидивистом. Подорвала всю операцию и вселеннское содружество.

*нарисовать как вокруг планет летает еда и знаки указательные в сторону Земли (мол у нас вкусненько)*

Если вы вдруг такой же полный тревог человек как и я - заклинаю вас, не селитесь в дом с газовым котлом. Теперь, когда меня накрывает волной душевных метаний, я с задумчивым видом хожу по комнате и принюхиваюсь. Сначала нюхаю себя - если пахнет человеком или духами то:
а) нос работает - а это плюс к выживаемости
б) я не завонялась, что тоже крайне приятно знать
в) можно от чего-то отталкиваться.

Дальше я начинаю совать свой нос прямиком к трубам, чтобы убедиться, что меня ничего не смущает. В такие моменты я выгляжу как законченный параноик, которому только что шапочки из фольги не хватает. Уверенна, что все мои тревожные мысли уже давно в таких щеголяют, только там уже и не только блестящий головной убор, а целый наряд. На всякий случай, как говорится.

Закончив свой променад по дому, я обычно успокаиваюсь и возвращаюсь к своим вечерним делам. Например, прислушиваться к новым звукам дома, к которым еще нужно привыкнуть. Тут брякнуло, тут просвистело - и я как суслик завороженно замираю и верчу головой по сторонам.

"Это что за фигня?"

Сижу минуту и шлепаю себя ладонью по лбу. Крайне обидно быть тревожным индивидом.

*нарисовать себя в шапочке из фольги и видом таким, как у суслика перед бампером*

Когда на меня накатывает тоска, кусающая за бока посильнее, чем знаменитый Волчок, я иду в сад искать котов. Скатываюсь с постели. Шлепаю по полу в сторону входной двери, недовольно постанывая. Высовываю нос, в надежде тут же столкнутся лицом к лицу с Кецей. 

Это своего рода лотерея - иногда, пушистая чувствует необходимость ее вмешательства в мое эмоциональное состояние. Тогда она обязательно стоит прямо на крыльце, в ожидании, когда я с постным видом появлюсь в проеме. Подберется поближе. И начнет мурчать и кивать, пока я заботливо наглаживаю ее голову в поисках статического электричества и счастья. 
Приятно, когда кто-то ждет тебя. 

Если же ставка не сыграет, то мне придется сесть на корточки и ждать. Явка Кеци, в случаи открывающейся двери, обычно не превышает пяти минут. Возможно, она слышит звук ключей и спешит на выручку. Но иногда мне кажется, что я всего навсего выпускаю все страдания из дома, которые тут же спешат сообщить ей что дело - дрянь. Срочно нужно что-то с этим делать. Пациент скорее мертв, чем жив. 

Вооружившись своей пушистостью, она несется ко мне со всех лап. Маленькая спасательная аптечка на боку, белый фартучек и шляпка трепещут на ветру. Забравшись по ступенькам, начинает ругаться на Плешивого, черного кота, постояльца моего Кошачьего Двора:
- Ты что тут, только жрать приходишь? 
Я довольно жмурюсь на солнце и глажу пушистый бок Кеци. Плешивый, подбоченившись, пробирается к мискам с водой. 
- Я вообще-то спал. 
- Как дала бы тебе лапой, честное слово. Как пожрать так ты первый в очереди, а как полезное что-то сделать - так это мы не местные. 
Кеця фыркает и сбегает вниз к мисочкам. Плешивый почти всегда таскается следом за ней. У него нет половины уха и он выглядит порядком побитым жизнью. Обычно он спит на скамейке, заграбастав себе круглую вязаную салфетку вместо лежанки. Присоединившись к Кошачьему Постоялому Двору, он стал выглядеть чуть лучше. Витамины пошли ему на пользу. 
- Говорят, Проблемный вернулся на верхнюю улицу… 
- Опять он? - Кеця резко поднимает мордочку. 
- Ага, Общительный вчера на дереве жопу морозил рано утром и говорит видел его у мусорных баков. 
Кеця озабоченно поправляет сумочку и возвращается ко мне на крыльцо. 
- Надо тогда ее обратно в дом запихать…
Я блаженно улыбаюсь. Вместо кошачьей беседы, я слышу только довольное мяуканье и урчание. 
- Попробуй внутрь пробраться. 
- Да, иначе никак. - Кеця вздыхает. 
Уличив момент, она пропихивает мордочку между моей коленкой и дверью. Ее план работает безошибочно. Единственное, что способно разрушить нашу идиллию - несанкционированные попытки проникновения на мою собственность. 
- Все, я пошла домой. Еда у вас в мисочках. Питайтесь. 
Поднимаюсь, и развернув пушистую обратно к выходу, возвращаюсь в кровать. Коты профессионально мной манипулируют, но это только ради моего блага. По-крайней мере, я себе так говорю. 

*нарисовать, всех моих котов в средневековых костюмах, а меня как пышногрудую трактирщицу, которая носит им молоко в больших кружках из-под пива*

- Кинешь мне книжку? – я свешиваюсь с кровати.

Главный Симпатяга полностью погружен в настройку какой-то неведомой мне техники, ползая туда-сюда по полу. Периодически, ругаясь с самим собой, он задумчиво закусывает костяшку указательного пальца. Очевидно, дело совсем не ладится.
 

Продолжая свой путь гусеницы, я бухаюсь на пол. Поочередно спустив ноги вниз, перекатываюсь ближе к импровизированной мастерской. Шевелится совершенно не хочется. В отличие от Симпатяги, я бы с радостью осталась в кровати. Но развернутая им бурная деятельность заставила меня открыть глаза ни свет ни заря.

- Может тебе кофе, а не книгу? – подтянув меня к себе, он слегка улыбается, отвлекаясь от работы.

Упираюсь носом в его бедро, обтянутое джинсами. От них пахнет сыростью вчерашнего дождя, заставшего нас врасплох. И зачем только он их снова натянул?

Отрицательно мотаю головой, упираясь щекой в прохладную темную ткань. Романтическую атмосферу как и всегда разрывает довольное улюлюканье с кровати.

- Вы только посмотрите на нее! – Фредрик-Живущий-На-Диване притащил с собой целую компанию. До этого, они дружно толпились в дверях, не решаясь зайти внутрь, но теперь, стоило мне слезть на пол – гурьбой завалились в кровать.

Кроме привычных обитателей дома, через не заделанную щель в окне, на шум сбежались даже садовые феи. Они то и дело пытались забраться на изголовье кровати, каждый раз терпя поражение.

Я недовольно скашиваю глаза. Симпатяга, конечно же, ничего не замечает. Возможно, прямо сейчас он игнорирует свою надоедливую толпу, но я не могу их разглядеть.

- А говорила, что ей никто не нужен вообще, помните? Прошлого Симпатягу она дверью приложила и даже не извинилась! – Моя версия 2005ого года разлива, размахивает расческой.
- Позорище какое, ведь даже свадьбы не было, а она уже только в трусах…

Прабабушка недовольно цокает языком.

- Пойду я все-таки кофе сварю. – Главный Симпатяга целует меня в лоб, ловко извернувшись, и вскакивает на ноги. – Потому что клянусь, если я потрачу еще час жизни на то, чтобы подключить эту аппаратуру…

У него слегка дергается правый глаз и кусок провода летит в сторону кучи других, сваленных у кофейного столика.

Я хихикаю, пряча лицо в ковер.

- Даже не думай начинать, иначе я сгребу тебя в охапку и потащу следом за мной. На холодный. Кафельный. Пол. Кухни.

Симпатяга старательно сдерживается, чтобы не разрушить напускную грозность. Подхватив пустые чашки, он уходит из комнаты.

Я резко разворачиваюсь к кровати. Шутки кончились.

- А ну-ка свалили все из спальни!

Мелочь бросается врассыпную. Некоторые феи стукаются лбами в окно и падают на подоконник. Моя старая версия недовольно закатывает глаза и испаряется. Фредрик, держащий двух Домовых в цепкой хватке, разжимает руки. Их вытащили из темных уголков дома просто за компанию.

- Ана, но кто-то же должен приглядывать…
- Бабуля, а можно никто из вас этим заниматься не будет, а?
- Его дедушка мне до сих пор подмигивает вон с того кресла, бесстыдник! Так что если он хотя бы на половину такой же – то я это не одобряю.

Она скрещивает руки на груди. Голубые глаза сверлят дальний угол.

- Какой еще дедушка… - я верчу головой, запуская пальцы в волосы. - Я их хотя бы не вижу, в отличие от вас! А вы тут толпитесь, что невозможно! Возьмите всех его тараканов и родственников - и идти сидите все в гостиной!

Я бросаю носком в сторону кровати. Не долетая, он падает на полпути.

- В гостиной на диване кто-то спит. Видимо он притащил.

Фредрик морщит нос. Симпатяга гремит посудой на кухне, ни о чем не подозревая. Вскакивая с пола, я тыкаю пальцами в разные стороны, стараясь охватить всех гостей – видимых и те, кто ускользают из моего поля зрения.

- Сейчас все вы, не зависимо от того знакомы мы или нет, спокойно идете заниматься своими делами и перестаете вести себя как долбанные вуаеристы! Я люблю вас всех, но это крайне, крайне утомительно, когда вы хотите общаться каждый день. Особенно, когда я впервые за несколько месяцев хорошо провожу время с красивым человеком, который варит мне кофе!

Прабабушка, развернувшись на каблуках, выходит в коридор. Я порядком разозлила ее своим поведением, но спорить со мной она не станет. Возможно, исчезнет на несколько месяцев, перестав отзываться. Следом за ней подтягиваются и другие. Фредрик неохотно сползает с кровати.

- Хочешь, покажу его «тараканов»?

Я отрицательно мотаю головой.

Главный Симпатяга слишком мне нравится, чтобы без спроса смотреть на всех тех, кто собирается за его плечами.

*нарисовать как я валяюсь на полу, прижимаясь к чужой ноге, а вокруг разношерстная толпа с двух сторон (одну синим нарисовать, а другую красненьким, чтоб было понятно кто чей)*

Из-под подушки доносятся приглушенные крики. Раз в месяц, из девочки я перекидываюсь оборотнем с горящим взглядом. Все вокруг резко становятся на несколько градусов привлекательнее, в то время как мои моральные ценности трещат по швам. Зная за собой эту особенность, я стараюсь не пересекаться с людьми в принципе. Просто на всякий случай. Чтобы никого не задело пулеметной очередью флирта. 

Заковываю себя в цепи в подвале (конечно же без рубашки, вся такая красивая и потная). И с надрывом кричу симпатяге за дверью, чтобы никто не смел входить. Иначе, я за себя не ручаюсь. И так сексуально закусываю губу или сжатую в кулак ладошку. 
Симпатяги же это чувствуют и так и норовят играть с огнем - то глазки строят, то уверяют, что всю жизнь мечтали об оборотне. Даже риск остаться со сломаным хребтом и откусанной головой их не пугает. Поэтому, как сознательный гражданин, я улепётываю от них в самые темные углы. От греха подальше. 

Ведь стоит Луне начать идти на убыль, меня отпустит (ага, до следующего месяца). И я снова вернусь в нормальную человеческую форму. Без разорванных штанов, дикого взгляда и желания свернуться как змея в несколько колец вокруг молоденькой жертвы. 

Просуньте мне под дверь буррито и отойдите. Не испытывайте судьбу, ей богу. 

*нарисовать как я сижу в подвале, в цепях и меху, с буррито в зубах, а за дверью толпятся симпатяги. и чтобы полнолуние в окошке красивое*